Изуру наградили аристократичностью, необычной, отнюдь не японской внешностью, преданными подчинёнными и стабильностью в отряде. Однако никакой выработанный за годы "жизни" сдержанности, правильности и стабильности не смогли устоять перед хитрым и необычным начальством. Кире пришлось довольно долго привыкать к этой личности, которая всякий раз ставила наивный одуванчик в состояние "глаза по пять копеек". Всё-таки Изуру хорошо поддавался дрессировке и мог вскоре даже про себя гордиться тем, что он почти единственный Шинигами, который мог воспринимать Ичимару с полным спокойствием и пониманием. Даже позволяя себе веские замечания в его адрес и приказы, которые, к удивлению, Гин выполнял. И Кира не считал, что заставить Ичимару носить шарф при похолодании это что-то пустяковое. Хисаги был с ним согласен. У них были порой даже заскоки во время пьянки, когда они делились своими достижениями в дрессировке своих капитанов...
Кира мог довольно часто замечать, что Ичимару меньше улыбается, когда они находились в рабочем кабинете своего отряда, заполняя очередные документы. Точнее заполнял-то всё Изуру, а начальство бездельничало и глазело на работу своего подчинённого. Быть "на прицеле" у своего тайчо Изуру привык, но его раздражало, когда в такие моменты Гин не улыбался. Да. В отличие от все остальных, которые ненавидели это лисье выражение лица Кира ненавидел его отсутствие. Ведь это означало, что Ичимару что-то заботит, а раз он смотрит без улыбки именно на него, то Изуру боялся, как бы у него не развился комплекс неполноценности. Однако когда всё разъяснилось с весьма непростыми обстоятельствами Кира почти не был удивлён. Может он слишком доверчивый и преданный, но по крайней мере первое время он не злился на Гина, который ушёл с Айзеном и Тоусеном в Уэко. Он старался не показывать своё безразличие Хисаги и Хинамори, которые, видно, были поражены таким действием. Вот только вскоре Изуру стал более раздражительным и начинал чувствовать злость и ненависть к бывшему капитану. Его выводила мысль о том, что Гин ничего ему не сказал. Может, они могли что-то придумать, может Кира бы чем-то помог. Абсурдность своих мыслей выводила его ещё больше, не давала сосредотачиваться да тут ещё и лёгкой рябью в его отряде шли какие-то слухи про него. Выводило.
Одной ночью решились почти все проблемы. Полнолуние насмехалось над бессонницей Киры, который, всё ещё сидя за рабочим столом в темноте, сразу вспоминал привычку Гина сидеть на крыше и смотреть на этот белый шар. Изуру иногда казалось, что он получает от луны свой особый светлый "загар". Мысли были потревожены тенью за сёдзи. Лейтенант настороженно повернул голову в сторону отвлекающего предмета тчетно пытаясь узнать реяцу. Та была слишком хорошо скрыта. Табун мурашек прошёлся по спине Киры, когда он услышал свою фамилию. Только один Шинигами его так называл, так тянул гласные и при этом улыбался. Изуру отошёл от первого шока и свою горячую злость почувствовал лишь ещё больше. Убить за предательство Серетея, убить за предательство отряда, убить за предательство его, такого доверчивого Лейтенанта, который души не чаял в своём начальстве. Кира встал из-за стола, сёдзи тихо отодвинулись и в кабинет вошёл Гин. Новые вопросы и чувства захлестнули Изуру из-за нового вида капитана, но он лишь с вызовом смотрел на предателя. Хотя кому он врал? Только себе. Ведь Гин точно мог видеть в голубых глазах совсем не ненависть и жажду убийства, а обиду. Настолько простое, но цепляющее чувство. Пару шагов навстречу, лёгкий звон вынимающегося дзанпакто, но Ичимару лишь слегка приподнимает брови и "смотрит" на бывшего подчинённого в печальной понимающей улыбке. Он уже знает крутящиеся в голове Киры вопросы и ещё лучше знает, что тот его не тронет. Изуру чувствует, как рука, сжимающая оружие немного дрожит и из-за это злится на себя даже больше чем на Гина. Он не хочет верить, что Гин предатель, не хочет верить, что его хитрая улыбка и вправду скрывала совсем не положительного персонажа, не хочет верить, что держит рукоять дзанпакто настроенного против Ичимару. Рука Гина медленно ложиться на блондинистые волосы лейтенанту. Как раньше, как в первую встречу, успокаивающе, обнадёживающе. Изуру чувствует как тонкие пальцы немного перебирают волосы и не может позволить себе оттолкнуть предателя, не может пошевелиться, хотя Гин нисколько не выпускал реяцу. Экс-тайчо наклоняется ближе и уже шёпотом пускается в короткие объяснения всё так же улыбаясь. Рука на рукоятке расслабляется, Изуру чувствует как хочет накричать на Гина, что он так подвергает себя опасности, хочет с волнением спросить, как он там существует, хочет поблагодарить, за то, что Ичимару всё ему рассказал и чувствует жуткое счастье, что Гин не предал отряд, не предал его. Кира не может справиться с собой. Он слишком привык к этому лису, позволил поддаться его улыбке и слишком его знал. Он отпускает дзанпакто и крепко прижимается к Гину. Хотел убедиться, что это ему не снится, что вот он, Ичимару, рядом, что он настоящий. Вцепиться в него как можно крепче, почувствовать биение духовного сердца, вдохнуть уже такой далёкий, но ещё и не совсем выветрившейся запах хурмы и ветра, почувствовать умело скрытую знакомую реяцу. Только позже Кира вспомнил, что раз Гин не предатель, значит, всё ещё капитан, и значит, нужно всё ещё соблюдать правила. Изуру просто поддался чувствам, а сейчас, нужно отойти и поприветствовать Ичимару как положено. Вот только пальцы не желают слушаться и отпускать, а Гин вовсе не отталкивает, наоборот, легонько прижимает к себе. Преданную собачку нужно поощрять.
-Я вернусь. - Тихо, но уверенно говорит Гин, чувствуя, как Изуру тихонько кивнул. Какой он ещё ребёнок. Он слишком светлый. Время неумолимо бежит, а своё доверчивое тепло так не хочется отпускать...