Ренджи посчитал, что ему повезло, что в комнате связи никого не было. Ему вообще невероятно повезло, что 
на пути не встретилось ни одного арранкара. Наверняка, все силы были брошены на защиту крепости от Ичиго 
и Нелл.
О возможной ловушке Ренджи задумался слишком поздно.
Комната была скудно освещена тремя призрачно мигающими экранами. Кроме въедливо жужжащих генераторов не 
раздавалось ни одного звука. Ренджи осторожно приблизился к пульту управления и огляделся. Никого. На 
экранах показывались один за другим бесчисленные коридоры, мелькали темные своды тюрьмы-подземелья (он 
вгляделся отчаянно не находится ли в одной из камер Бьякуя), тронный зал, чьи-то спальни, личный кабинет 
владыки с одиноким креслом, снова спальни… Кабинет! Ренджи вернул изображение, задержав дыхание от 
волнения. На спинке пустого кресла лежал Гинпаку. Легкий ветерок играл со свободно опускающимся на пол 
кончиком шарфа. Свет от одинокого светильника переливался на древнем шелке.
Абарай торопливо открыл на экране схему Лас Ночес и нашел кабинет. Если поменять пару коридоров местами, 
то добираться туда нужно всего пару минут. Взглянул на часы. Ичиго обещал продержаться часа два – а 
прошло уже сорок минут с начала штурма. Урахарово зелье прекращало свое действие через пятьдесят минут. 
У Ренджи еще останется время вернуться в связную и найти Бьякую.
Отлично.
Абарай набрал команду, удивляясь халатности арранкаров, которые не позаботились поставить ни одного 
пароля, и выскочил из комнаты. Кабинет Айзена, как и ожидалось, оказался за поворотом.
Дверь пришлось аккуратно выломать - но без этого ловушка была бы слишком похожа на ловушку, так, Абарай? 
Впрочем, времени сожалеть у него потом будет достаточно…
Кабинет был пуст.
Ренджи в два шага оказался возле кресла. Дыхание застревало в горле. Протянул руку, скользнул пальцами 
по холодному шелку. Почти прозрачному. Невесомому. Он потянул шарф со спинки кресла, и со знакомым до 
дрожи шуршанием Гинпаку соскользнул, взлетел на легком ветре и лег кольцами под ногами. Ренджи сжал шелк 
в руке и вдохнул аромат лаванды. Бьякуя…
Холодная сталь прикоснулась к горлу и позади раздался еще один знакомый, уверенный в своей правоте и от 
этого подчиняющий голос:
- Это было так легко, не правда ли, Абарай-кун?
Ловушка захлопнулась.
Забимару звякнул об пол. Айзен даже не прикоснулся к зампакуто – заклинание выдернуло его из рук Ренджи 
и бросило во тьму.
- Сначала вы с вашим другом Куросаки Ичиго и Кучики Рукией появляетесь в Лас Ночес и добиваетесь того, 
чтобы вас избили до полусмерти. Вы вынуждены вызвать подмогу из Общества Душ. Храбрый Кучики-тайчо 
приходит на помощь, - лезвие ненавязчиво надавило на сонную артерию, оставляя только намек на то, что 
может произойти, если Ренджи дернется, и в голосе послышалась улыбка, - и оказывается убит. Тут же 
выясняется, что безупречный аристократ состоял в непристойной – а после неких событий и кощунственной – 
связи с врагом Общества Душ. В конце концов, все удовлетворены тем, что знают всю правду, и решают 
забыть о предателе. И только его упрямый лейтенант верит в то, что его капитан жив. Он даже проникает в 
Лас Ночес, наивно веря, что шутовский штурм Куросаки отвлечет внимание. Хочет выкрасть принадлежащий 
Кучики шарф, - лезвие медленно прошлось вниз по позвоночнику, - И для этого даже избавляется от рейацу, 
оставляя себя без малейшего шанса на защиту. Не подозревая, что за ним следили изначально. И что 
изначально его пытались заманить в Лас Ночес, - Айзен убрал зампакуто в ножны, - Ты даже не смог 
почувствовать мое присутствие. Можешь повернуться, Абарай-кун.
Ренджи развернулся. Айзен в белой одежде стоял перед ним и разглядывал его с любопытством. Рыжий был 
совершенно безоружен – стоп! Впрочем, есть у него один шанс. Он сунул руку в карман и выхватил 
зажигалку. Пачка сигарет хлопнулась на пол следом. Он не знал, как хорошо горит шелк, но пришлось 
блефовать:
- Скажи, где Кучики-тайчо, или я уничтожу шарф. Он ведь так важен для тебя.
Айзен поднял бровь.
- Это шантаж?
- Ты знаешь, что если я его уничтожу, - зло огрызнулся Ренджи, - тебе не видать небесного трона!
- Ах, Ключ, - понимающе кивнул Айзен. Он обошел Ренджи и спокойно устроился в кресле, подперев ладонью 
щеку, - Кто тебе это сказал? Сам бы ты не догадался…
Абарай почувствовал себя нелепо, стоя с шарфом и зажигалкой перед владыкой.
- Какая разница, кто!
- Действительно, какая разница, - согласился Айзен, - Если тебе так хочется оставить память о Бьякуе, я 
дарю шарф тебе. Ты знаешь, загадка Ключа меня всегда интересовала. Самый известный источник о 
происхождении Ключа и о том, что сведения о его местонахождении переходят от сотайчо к сотайчо 
тысячелетиями – эта информация хранится в Сейрейтейской библиотеке. Любой, кто знает, где искать, может 
найти и прочитать. И попробовать воссоздать Ключ. И мне всегда было интересно. Библиотека Сейрейтея 
создавалась после того, как открылась Академия. Письменность – в том виде, котором мы знаем ее сейчас – 
только начала зарождаться. А Ключ существовал тысячи лет до этого. Так почему же единственный источник о 
нем существует на понятном языке и, практически, недавно написан? Уж не легенда ли это – для особо 
пытливых умов, желающих поэкспериментировать? Может, присядешь? – Айзен указал на возникшее рядом 
кресло. Ренджи только усмехнулся.
- Как хочешь. Я решил поискать записи о Ключе в более древних библиотеках. Очень легко было стать 
учителем юного наследника клана Кучики. И очень легко было его соблазнить и получить доступ к нужным 
сведениям. И там я узнал, что Ключ – это не настоящий «ключ», открывающий пространство – вопреки 
распространенной легенде. Настоящий – это «разгадка». Ключ к тому, кто есть король.
- И? – спросил Ренджи, не желая выслушивать предателя.
- Ты не понимаешь, Абарай-кун, - улыбнулся Айзен ласково, - ключа не существует. Есть только предмет, 
который передается из поколение в поколение – как вот этот шарф. Конечно, таких предметов довольно много 
в Обществе Душ – шинигами любят хранить древние реликвии. Но у каждого клана - своя. И, если быть 
точным, у главы клана. Ты, вероятно, никогда не изучал историю правления кланов в Сейрейтее, поэтому и 
не знаешь, что Кучики не всегда были первыми. В настоящую эпоху правят они. До этого были Шихоуин, но 
принцесса Йоруичи отреклась от… как бы сказать… своего поста. У клана Шиба отняли их статус. У остальных 
кланов наследников пока нет – они погрязли в междоусобных распрях.
Айзен вздохнул и откинулся в кресле и отправил носком дзори пачку сигарет в сторону Ренджи.
- Ты так и будешь стоять стоймя, Абарай-кун? Можешь закурить. Нет? Ну ладно. Я подхожу к финалу. В 
Совете 46 тоже есть библиотека. Секретная. Где хранятся упоминания о вещах-ключах, указывающих на 
Короля. Гинпаку – одна из таких вещей. Все, что мне оставалось сделать, это похитить Бьякую – да, он 
жив, не волнуйся так – пока никто не разгадал тайну. Дело в том, что эти документы каким-то образом – и 
я подозреваю Йоруичи – попали в Генсей после нашего небольшого переворота. Урахара, конечно, думает, что 
шарф указывает на путь к королю. А ты как думаешь, Абарай-кун?
- Я думаю, - медленно и внятно сказал Ренджи, чувствуя, как все внутри кипит от бешенства, - что ты – 
псих. И что ты немедленно вернешь Бьякую и расскажешь всем, как ты очернил его имя. И больше к нему и 
пальцем не прикоснешься, слышишь, подонок?!
Айзен тихо засмеялся, не отрывая пристального взгляда от Ренджи.
- Я заманил тебя сюда не для того, чтобы выслушивать от тебя ультиматумы. Ты здесь и все еще жив по 
одной причине – я должен заставить Бьякую подчиниться. А он будет подчиняться только, когда твоя жизнь 
окажется в моих руках.
Айзен нехотя поднял с колен Кьёка Суйгецу и поднялся.
- Неужели ты еще не сложил два плюс два, Абарай-кун? Шарф ничего не значит. Это лишь доказательство 
того, что Кучики Бьякуя и есть король.
Лезвие впилось в плечо Ренджи. Теплая кровь хлестнула из раны. Айзен выдернул у него из рук белый шарф и 
наклонился к скорчившимуся от боли лейтенанту:
- И он будет делать то, что я говорю.

Вторая стена Лас Ночес рухнула спустя полчаса после прибытия шинигами. Ичиго нетерпеливо посматривал на 
часы. Он обещал Шинджи два часа штурма, прошел уже один, и, если армия будет продвигаться такими 
темпами, то к ужину сравняет Лас Ночес с песком. Сопротивления никто не оказывал. Шинигами яростно 
накинулись на третью защитную стену.
Каково же было его облегчение, когда среди рухнувших колонн показался знакомый рогатый силуэт. Улькиорра 
со скучающим видом остановился перед войском и сунул руки в прорезы хакама. Нападающие перестали 
нападать и настороженно выстроились перед арранкаром, ожидая атаки Эспады в любой момент.
- Мусор, - ровно сказал Улькиорра, и, когда шинигами зашумели возмущенно (щас покажем, кто тут мусор!), 
закончил с печальным вздохом, - уберите за собой.
Ичиго почесал в затылке и огляделся.
Что-то не сходилось в этой задачке. Над ними словно смеялись.
Он не любил, когда его выставляли клоуном.

Шинджи оторвался от экрана, услышав шаги за дверью, и вжался в темный угол. Все, что ему было нужно, он 
услышал и увидел. Хорошая штука эти экраны, и хорошо, что он не последовал за рыжим, решив дождаться его 
в связной. Арранкары прошли мимо, видимо, направляясь в кабинет забрать Абарая.
Так, это становилось интересно.
Бьякуя – король?
Надо выбить аудиенцию у Его Величества.
Сколько заплатит Общество Душ за то, чтобы их Бьякуя-о вернулся к ним?

Бьякуя взглянул, когда в комнату распахнулась дверь.
Айзен, не говоря ни слова, протянул ему какую-то черную тряпку. Косоде шинигами. Пахнуло свежей кровью. 
Бьякую обожгло страшное предположение. Он развернул косоде поспешно, посмотрел на подкладку ворота, где 
написан был номер отряда.
Только бы не тринадцать…
Шестой.
Облегчения это не принесло никакого.
Айзен улыбнулся, обошел его и положил руку на плечо. Подтолкнул к столу:
- Сядьте, Кучики-кун.
На стол лег лист бумаги. С текстом.
- Вы же не хотите, чтобы с Абараем произошел... весьма неприятный случай?
Бьякуя взялся за лист, пробегаясь глазами. Полный бред. Для Общества его подпись ничего не будет 
значить. Кто он такой, чтобы подписывать подобные приказы?
- Это – шантаж, Айзен?
По столу покатилась неохотно квадратная печать.
- Подпишите... Ваше Величество.
Пальцы аристократа, сжавшие печать, побелели от напряжения - удивительно, но дерево даже не хрустнуло 
под чудовищным давлением.
Бьякуя посмотрел на Айзена, но тот лишь мягко сделал приглашающий жест, указывая на приказ. Перевернув 
печать, Кучики несколько секунд смотрел на один-единственный иероглиф, оформленный в не слишком ровную 
рамку.
Вспомнилась библиотека, запах свитков и пыли, скучные пророчества и древние легенды.
Бьякуя усмехнулся и прижал печать к краю листа.
Можно макнуть печать в чернила или даже в кровь, но это будет простой оттиск, доступный любому 
возомнившему себя великим шинигами или человеку. «Лишь тот, в чьих жилах течет кровь древних монархов, 
способен оставить след на бумаге одним своим добровольным согласием.»
Бьякуя медленно убрал печать. Он планировал позволить себе изящно-ехидный комментарий зарвавшемуся 
владыке... но слова застряли в горле.
На бумаге голубым ровным светом горел оттиск.
Айзен поднял лист:
- Спасибо.
За ним громко хлопнула дверь.

Шинигами, присланные с Общества Душ, были из четвертого отряда. Во-первых, они развернулись на сто 
восемьдесят градусов и побежали прочь от Лас Ночес при первом же церо Улькиорры. Во-вторых, с ними был 
Ханатаро. И, наконец, из гарганты появилась строгая и молчаливая Унохана-тайчо и приказала своему отряду 
отступать.
- Но почему?! – взвился Ичиго, - Против нас только Улькиорра! Мы можем выиграть!
- Таков был приказ короля, - мягко сказала капитан, - Я не могу не подчиниться.
- Короля?! – мальчишка повторил в шоке, - Он появился из своего таинственного измерения?
- Это необязательно. Главное, чтобы его печать дошла до генерала, - Унохана обвела взглядом армию 
Куросаки, - Скажи-ка, мальчик мой, где наш Абарай-фукутайчо?
«Мальчик» уставился на нее круглыми глазами.
- Ренджи? Откуда здесь Ренджи?!
- Пожалуй, мне нужно поговорить с вайзардами. И не при свидетелях, - Унохана безмятежно прошла мимо, 
подхватила за шиворот двумя пальцами ближайшего вайзарда (это оказался Роуз – он, хоть и в маске 
пустого, на обыкновенного раздолбая-недоменоса не походил, и вернее всего тем, что сидел на обломке 
колонны и увлеченно читал мангу) и протащила его по песку до самых врат. Задумавшись на миг, она взяла 
Куросаки за плечо и подтолкнула к переходу, - Думаю, что ты тоже не помешаешь.
Нелл, Пешше и иже с ними прочие, раскрыв рот, смотрели, как слабо сопротивляющийся Ичиго исчез в дверях 
в пустыне.

5.
Урахаровское снадобье по уничтожению рейацу уже давно перестало действовать. Ренджи осторожно убрал от 
плеча липкую ладонь. Хвала всем богам, кровь все-таки остановилась. Поморщившись, он сел поудобнее - 
прислоняться голой спиной к стене было неприятно, но холод смягчал боль.
Запрокинув голову, Ренджи тоскливо посмотрел на полумесяц в узкой бойнице окна. Завыть, что ли? 
Протяжно, по-волчьи.
Бьякуя жив, но Айзен никому не отдаст свою новую игрушку. О, как он будет потешаться над такими смешными 
шинигами, которые не могут не выполнить приказов короля. А король будет приказывать. Потому что у Бьякуи 
нет выбора - Ренджи так охотно сунул голову в ловчую петлю...
Абарай с досадой треснул по полу кулаком и взвыл таки, но от боли.
Успокоившись, Ренджи прикрыл глаза и попытался представить себе Бьякую в роли короля. Получалось из рук 
вон плохо - любимый тайчо представал больше в таких образах, от которых теплели щеки. Или в таких, от 
которых хотелось выть уже всерьез - Ренджи многое отдал бы сейчас, чтобы увидеться с Бьякуей хоть на 
минуту...
- Мечтаете, Абарай-кун?
Ренджи с трудом сдержался, чтобы не выругаться.
- Что тебе нужно? - было самым вежливым из обилия пришедших на ум слов.
- О, я всего лишь проходил мимо, - Ичимару присел на корточки у решетки и склонил голову на бок, до боли 
напомнив заинтересованную лисицу. - Я иду проведать Кучики-тайчо, а то он наверняка там... скучает.
Ренджи сглотнул.
Не хотелось думать, какими способами эта подлая тварь заставляет Бьякую "веселиться".
- Может быть, Абарай-кун хочет узнать, как там его тайчо-о? - протянул Гин, ласково улыбаясь. - Или, 
возможно, Абарай-кун хочет узнать, что Айзен-сама разрешил ему встретиться с ним?
Сердце Ренджи остановилось, чтобы через секунду забиться с утроенной скоростью. Надежда - призрачная, 
безумная - ослепила. Увидеть Бьякую хоть мельком - то, чего Ренджи сейчас хотел всей душой.
Гин улыбнулся еще шире - и Абарай понял.
- Сукин сын! - он не выдержал, бросившись к решетке, чтобы сжать смеющегося предателя за горло, 
растерзать голыми руками - не обращая внимания на открывшуюся рану.
Всего какая-то пара сантиметров не позволила осуществить задуманное.
Ренджи без сил припал к железу прутьев, сжимая их пальцами. От боли темнело перед глазами, но ему еще 
долго чудилось довольное хихиканье лисицы-оборотня.

- Зачем ты ввязал в это Ренджи? – Бьякуя даже не посмотрел на вошедшего. Он привык узнавать Айзена по 
ритму шагов. Гин ступал невесомо, словно на подушечках лап, подкрадываясь и иногда только шурша пятками 
о каменные плиты. Владыка не таился.
- Чтобы легче было добиться согласия, Ваше Величество.
- Но почему именно его?
- Чтобы тебе снова не пришлось убивать собственную сестру, - Айзен встал за плечом и вдруг положил руку 
на затылок, зачесал пальцами черную прядь за ухо и прошептал близко, - И чтобы ты больше не стонал подо 
мной его имя…
Бьякуя сжал кулаки так сильно, что запястья свело судорогой.
- Тебе не удастся держать его здесь долго. В Обществе скоро его хватятся.
- Если Абарай вдруг последует за своим капитаном-предателем, то не хватятся. А это можно устроить.
Бьякуя отступил и подошел к столу.
- Если я погибну… кто станет королем?
- О, я лично позабочусь о том, что вы прожили долго и по возможности счастливо, Ваше Величество.
- Наши планы не совпадают, Айзен.
Владыка кивнул.
- Я заметил. Что ж, следующим королем будет новый глава клана Кучики. Когда он родится, конечно. Не от 
Рукии – в ней нет ни капли знатной крови. Либо наследник другого великого клана. Но опять же, у них пока 
наследников нет.
Бьякуя медленно кивнул.
- А чем грозит Обществу потеря правителя?
- А чем грозит миру потеря солнца?
- Король – не бог, - Бьякуя дернул плечом, - Обществом Душ правит Совет.
- Совет правит, потому что Его Величество верит в законы. Пойми, даже шинигами нужно молиться 
кому-нибудь. Королевская линия и хранится в тайне и поддерживается пятью великим кланами во избежание 
внезапного прерывания.
«Пятью,» подумал Бьякуя вдруг, «Шиба тоже были хранителями линии. Но Кайен… Впрочем, есть еще один 
старший сын.»
- Когда ты узнал? – холодно поинтересовался он.
- Это была хитрая загадка. Месяца два назад – когда ваш Куросаки вторгся в Лас Ночес.
«Поэтому ты ничего не делал, чтобы остановить его», - мысленно кивнул Бьякуя, - «Ждал, пока Общество 
придет на помощь. Пока я появлюсь в Уэко.»
- Но почему я сам не знал?
- Личность короля держится в строгом секрете – в том числе, от самого короля, - Айзен усмехнулся, - Во 
избежание. Ему позволено править только в исключительных случаях. А ты плохо знаешь древнюю литературу, 
Кучики-кун, если задаешь такие вопросы, - в карих глазах мелькнуло понимание, - Впрочем, я помню, чем и 
с кем ты занимался на уроках литературы… Всегда лишь один человек знает про короля. Бьякуя, когда-то это 
был твой дед. Умирая, он передал секрет твоей жене. Боюсь, она никому не успела сказать – у нее не было 
друзей, - Айзен усмехнулся, - Если только своему врачу.
- Унохана-тайчо, - Бьякуя не мог в это поверить.
- Унохана… - Айзен вдруг застыл на месте, нахмурившись. Бьякуя заворожено уставился на него. Ему никогда 
раньше не приходилось видеть Соуске задумавшимся. У учителя всегда и на все был готов ответ – юного 
Бьякую восхищала эта моментальная реакция, и он не мог не сравнить их разговоры с тренировками в додзё – 
молниеносные удары мечей и блокировки. Капитан пятого отряда задумывался – теперь Бьякуя это понимал – 
больше напоказ, чем всерьез, просто потому, что он мог спланировать весь разговор (да и что кривить 
душой, все обстоятельства, ведущие к этому разговору) до мелочей, и знал все вопросы заранее. Но сейчас 
Айзен действительно о чем-то размышлял. Организовывал свою жизнь и жизнь Бьякуи лет на десять вперед? 
Или на сто?

Кучики любил оказываться прав, но сейчас он хотел бы ошибиться. По спине прошелся холодок.
Но он не ошибся.
Прошла минута, и вдруг Айзен с улыбкой развернулся (Бьякуя подавил в себе недостойное главы клана и 
новоявленного короля желание убраться с дороги) и направился к столу. Взял чистый лист, подвинул плитку 
туши, капнул водой, растер, обмакнул тонкую кисть. Несколько завораживающих мгновений – и изящными 
столбиками аккуратных иероглифов выстроился новый приказ. Другой лист закрыл текст.
- Подпишите, Ваше Величество, - он подвинул к нему печать.
- Я хочу знать, о чем там говорится.
- Не вы один, - отмахнулся Айзен, - Не волнуйтесь, никто не пострадает, если вы это сделаете. Однако 
если вы этого не сделаете… - он оставил предположение висеть в воздухе, и Бьякуя опустил глаза, борясь с 
холодной дрожью. Знакомый выбор. Снова и снова. Будто проклятие. Последовать закону, хранить верность 
Готею и гордости Кучики, послушаться наставлений собственной совести - или спасти жизнь любимому 
человеку.
- Айзен, - тихо сказал Бьякуя, не поднимая глаз, - молись, чтобы тебе никогда не пришлось делать 
подобный выбор.
- Я его уже сделал.
Бьякуя кивнул и протянул руку за печатью. Иероглиф «король» вспыхнул чистым синим светом на бумаге.
- Я хочу увидеться с Ренджи, - услышал он собственный глухой голос. И подумал, что сил сопротивляться 
чему-либо у него оставалось все меньше и меньше.
Ренджи снился Бьякуя – тайчо нашел пятно от сигареты на столе и теперь холодно отчитывал своего 
лейтенанта вежливыми словами, которые в переводе на нормальный язык приравнивались к понятию «в хвост и 
в гриву». Фукутайчо слушал и едва не рыдал от радости – такой родной и понятный был этот Бьякуя, никаких 
убийств, никаких предательств… никаких титулов.
- Ренджи, ты меня слышишь? – досада пропала из голоса тайчо, и он звучал глуше - словно издалека. Абарай 
с досадой понял, что просыпается, а за последние сутки в тюрьме он уже уяснил, что просыпаться было 
холодно и больно.
В этот раз ничего не изменилось – тот же холод камня под спиной, тот же жар воспаленной раны. Шуршание 
песка – песок повсюду, даже в каменном подземелье. Сыпется со стен ручейками, собирается в трещинах на 
полу, колется, попадает острыми крошками в окровавленный порез под неуклюжей перевязкой из куска ткани, 
оторванной от хакама, как не старайся уберечь плечо. Ренджи со стоном зажмурился и повернулся на бок, 
уткнувшись лицом в подушку, едва уловимо пахнущую лавандой, только почему-то твердую и теплую.
Подушку? В камере?!
Чихнув, как недоумевающая кошка, Ренджи дернулся и проснулся окончательно.
Он упирался носом в чье-то колено, закутанное в белую ткань. Ренджи вытаращился на него, как на 
пришельца из другого мира.
- Проснулся? – снова голос Бьякуи. – Как ты себя чувствуешь?
- Нормально, - хрипло ответил Ренджи. – Вы мне опять снитесь, да? Какой хороший сон... подольше бы не 
просыпаться, - он приподнял голову, прижался щекой к теплому колену и закрыл глаза, не заботясь о том, 
что одежда – белая, а щека вымазана в засохшей крови.
- Ренджи, - по волосам мягко прошлась ладонь. – Не спи. У меня очень мало времени.
- Я знаю... – Абарай открыл глаза и посмотрел прямо перед собой.
Это был Бьякуя. Живой. Рядом. Ренджи протянул руку и схватил запястье капитана, чувствуя, как бьется под 
ладонью пульс, и не желая никогда больше отпускать.
Потом сглотнул. Что-то было не так.
Рейацу. Знакомое ощущение, похожее на шепоток внутреннего «я», исчезло без следа.
От Бьякуи тянуло чужим и холодным, словно вместо теплой крови в его вены влили талую воду ледников.
Абарай заставил себя поднять голову и посмотреть в лицо тайчо. Похудевший, бледнее обычного, только 
волосы – аккуратно расчесаны, хоть и без кенсейкана.
Ах да, он же теперь у Рукии.
Но больше всего Ренджи напугали пустые печальные глаза.
- Что он с вами сделал?
Молчание.
- Что он сделал?! – почти срываясь на крик, Ренджи подскочил, притягивая Бьякую к себе одной рукой, 
раздевая, ощупывая. Рана, кажется, снова открылась, но не до нее сейчас, и боль уже привычна и почти 
ничего не значит… Сначала обожгло страшным предположением – Айзен использовал Хогьёку на Бьякуе – но 
арранкарской дыры не обнаружилось. Шрамы не в счет, а кроме них – никаких следов... Ошейник этот 
дурацкий.
Ошейник... Ренджи прикоснулся к красноватому железу – и едва не заорал. Ощущение был не из приятных – 
все равно что сунуть руку в обжигающую ледяную воду.
- Ренджи... – Бьякуя перехватил его руку. – Не надо.
Не надо? Согреть! Ками-сама, он же заледенеет… Сколько он терпел этот холод?!
- Не надо, Ренджи, - когда рыжий повалил его на его же белое хаори и уткнулся в грудь горячим дыханием.
А он что? Он ничего и не делает...
А что до завязок хакама – так они сами. Того. Развязались. Да, ему очень стыдно, честно-честно. Ужасно 
стыдно... да, при виде даже такого, очень уставшего тайчо с кругами под глазами – у него встает. И еще 
как!
Тваюмать...
Бьякуя вмиг перестал напоминать бездушную куклу – мелькнуло что-то человеческое во взгляде. Потом 
ледяные руки стиснули запястья Ренджи – неизвестно откуда сила взялась.
- Нельзя.
- Почему?! – вышло очень обижено.
- Рейацу.
Ну, конечно. Теперь Абарай и сам чувствовал, как утекает при каждом прикосновении энергия – как в 
бездонную бочку.
Плевать.
- Что? – Бьякуя не успел договорить, как его притянули бессовестно на колени, целуя медленно и 
неторопливо. От резкого оттока энергии кружилась голова, но Ренджи был слишком занят, чтобы обращать на 
это внимание.
И вдруг замер, словно пойманный за рукав вор.
- Айзен сказал правду? Вы – король?
Бьякуя опустил глаза. Не отрицая.
- За что? – дыхание перехватило. За что ему такое? Не хватало ему разве этого сумасшедшего ледяного 
клана, презрительных аристократов и сейрейтейских сплетен, так еще взвалили на плечи его капитана все 
Общество Душ?! И пожалеть нельзя – не даст жалеть себя.
- Я вас украду… - Ренджи поцеловал его висок, зарылся губами в мягкие волосы над ухом, лизнул скулу, - 
Ото всех украду… Не отдам, - и пробурчал безнадежно, алчно, - Буду выдавать под проценты и только раз в 
месяц на полминуты.
«Моя луна. Только моя.»
Поцеловал и почувствовал, как губы капитана дрогнули в улыбке.
Как-то незаметно оказалось, что Бьякуя лежит сверху, Ренджи лежит на спине, и оба они лежат на 
скомканной одежде, которая неудобным валиком давила под лопатку.
«Я сейчас или умру, или взорвусь», - мелькнула отчаянная мысль.
Боль ворвалась в тело, но это была родная боль. Просто слишком быстро. Непривычно, и смазки мало. Но 
тут, честное слово, даже двигаться не надо. Так хорошо. И мышцы трепещут от шока, ласкаются о 
шелковистость члена внутри, и губы бьются о губы тайчо морскими волнами о берег. Да, вот так, облизать и 
вдохнуть. И снова облизать. И в висках извивается судорогой желание. Глубже. И еще! Мир взорвался, и 
Абарай вскрикнул глухо, за шею притягивая Бьякую к себе, пока все тело содрогалось в долгом, немыслимо 
долгом оргазме.
Под пальцами хрупнуло.
А потом две рейацу переплелись, резонируя так, что, кажется, со стен посыпалась каменная крошка. Ренджи 
еще успел увидеть ошеломленный взгляд Бьякуи, который приподнялся и коснулся своей шеи. Посыпались 
последние крупинки красного металла.
- Тайчо, - прошептал он пересохшими от волнения губами. И на мгновение потерял сознание.
Словно бутон на ветке, что внезапно вырвался из плена оцепенения и холода, распустилась рейацу, и мир 
приобрел знакомые очертания, лаская натренированные чувства, предупреждая о присутствии где-то далеко 
искрящейся злобой и голодом силы арранкаров. Успокаивая близкой и расслабленной, но еще ходящей волнами, 
словно океан после бури, рейацу Ренджи.
Еще раз коснулся шеи, словно не веря в исчезновение ошейника. Значит, скоро Айзен узнает об этом, если 
уже не узнал.
Бьякуя провел ладонью над растерзанным плечом лейтенанта, шепча заклинание. Унохана-тайчо не зря 
заставляла его сдавать нудные экзамены по лечению, когда он только-только занял должность во главе 
шестого отряда, уверяя, что его долг – оказать солдатам на поле боя первую помощь в отсутствие медиков. 
Солдат Бьякуе лечить не приходилось, но знания пригодились и не раз.
Унохана-тайчо… Знала ведь, что король не должен погибнуть, поэтому и научила медицине. И тогда на холме 
Сокьёку – примчалась лично, убедиться, что с ним все в порядке. И несколько дней не выпускала из 
госпиталя, несмотря на то, что ранение-то было пустяковым… в отличии от его лейтенанта. Губы чуть 
тронула грустная улыбка. Рана Ренджи начала затягиваться аккуратным белым шрамом.
Знакомый взгляд карих глаз.
- Спасибо, тайчо.
Ренджи вдруг резко поднялся и дернул Бьякую к себе, всматриваясь в полутьму у решетки. Бьякуя запоздало 
обернулся – он не заметил чужую рейацу так близко.
- Здрасте, - и голос незнакомый, нахальный, с южным акцентом, - Я подожду, пока вы оденетесь.
Шинигами оделись быстро. Ренджи обернул пару раз вокруг талии тугие пояса и завязал чуть ли не морским 
узлом. Белая одежда Бьякуи, похожая на арранкаровскую, с белыми хакама и обтягивающей рубашкой на молнии 
с черным воротом и черными манжетами на запястьях, проблем с быстрым облачением тоже не вызывала. 
Проблема была только в том, как неприлично Ренджи таращился на глубокий вырез рубашки на груди. Бьякуя 
накинул белую хаори без рукавов, услужливо предложенную владыкой хранить Его Величество от пустынного 
холода, и привычно-прохладно взглянул на лейтенанта – отставить грязные помыслы.
- Шинджи! – ругнулся Ренджи, - Какого хрена ты…
Вайзард оказался рядом в один шаг и тут же приставил меч к горлу Бьякуи.
- Убить Его Величество.
Страха не было. Холод стали неприятно обжег кадык. Бьякуя замер. Вайзарду потребовалось бы одно резкое 
движение, чтобы снести голову с плеч, и он почти радостно поддался вперед, на острое лезвие, которое 
избавит его от вечного плена и унижения…
- Не так быстро! – Шинджи весело помахал бумагой перед носом, - Сначала подпишите.
- Ах ты с-сука подзаборная!... – Ренджи кинулся к ним, но Шинджи только крепче прижал Бьякую к себе и 
помахал взбешенному Абараю мечом, предупреждая не приближаться. Однако тот замер, лишь услышав тихое:
- Абарай-фукутайчо. Стоять. Это приказ.
- Бьякуя!.. Дуррак! – с чувством, - Я же спасать тебя пришел!
- Я лучше умру, чем вернусь к Айзену, - взглянул в глаза, - Прошу тебя.
Ренджи обмяк.
Шинджи прижал меч к горлу и поднял лист – читайте. Бьякуя пробежался глазами по набросанному кривыми 
иероглифами, словно на коленке, тексту, и почувствовал, как губы сами растягиваются в улыбке.
- Да, - прошептал ему в ухо вайзард, - Вам остается только вписать имя, Бьякуя-о.
- Где печать? – он взял указ. Шинджи порылся в кармане (бровь Бьякуи выгнулась надменно, когда кулак 
непочтительно ткнул в бедро) и извлек кривую деревяшку с вырезанным на скорую руку иероглифом и ручку, и 
передал Бьякуе. Любая печать сработала бы одинаково в руках короля, и эта получилась просто отлично – 
пронзительно засияв сквозь бумагу.
- Вот как. Не ожидал. А сейчас, - жарко дыхнул ему в ухо вайзард, - Мы таким вот паровозиком отправимся 
к владыке и поторгуемся. Если все получится, то скоро мы все целыми покинем Лас Ночес. Если нет – 
простите, Ваше Величество, но вы только что подписали свое завещание.
- Хорошо, - коротко ответил Бьякуя и встретил неверящий взгляд Ренджи, - Эспада уже почти здесь. 
Абарай-фукутайчо, делайте как говорит ваш друг-вайзард.. Ради меня.
Огромный тронный зал Лас Ночес был пуст. Неудивительно – почти вся Эспада сопровождала Шинджи, Бьякую и 
Ренджи на аудиенцию к владыке. Гримджо рычал и порывался кинуться на вайзарда, но Ренджи раздобыл где-то 
катану и махал ею устрашающе.
Путь занял две минуты. Коридоры для них были услужливо переставлены, чтобы встреча с Айзеном состоялась 
как можно скорее.
Айзен встречал их – не на троне, как ожидал Бьякуя. И сразу вспомнился его первый неуклюжий поход в Лас 
Ночес ради мести. Глупо это было, но тогда голос крови затмил голос разума… Да и не победить Бьякуя шел. 
На смерть. Как, впрочем, и сейчас.
Кучики мимоходом оценил собственную жизнь. Он не успел ничего сделать, кроме как вовремя признать 
ошибки. Что она значила? Он никогда не стремился быть первым, да и роли ему доставались, скорее, не 
главных героев.
Глава Сейрейтейской знати – безупречный Кучики Бьякуя. Его роль – хранить и терпеть, а не завоевывать 
миры, как Ичиго или Айзен. Кто-то рождается королем, кто-то им становится.
А у кого-то долг и весь смысл жизни в том, чтобы достойно умереть, когда того потребуют обстоятельство и 
время. Вспомнились цветы в саду фамильного поместья, которые садовник взращивал любовно, чтобы, когда 
они распустятся во всей красе, срезать и украсить искусной икебаной нишу-храм в гостиной комнате. 
«Буши-до – путь воина.» Искать смерти.
Бьякуя улыбнулся про себя.
В том, что Айзен не захочет расставаться с пленником, он не сомневался.
Он надеялся, что его наследник окажется более достойным правителем.
Айзен приказал Эспаде отойти от вайзарда и Бьякуи. Аристократ сглотнул, когда меч Шинджи слишком сильно 
надавил на кадык. Оценил расстановку сил. Эспада выстроилась вдоль стен, ожидая приказов. Гина и Тосена 
не было рядом – во всяком случае, их рейацу он почувствовать не мог. Вайзард и Ренджи одни не справятся, 
да и Ренджи не уйдет без него.
- Как это понимать? – голос владыки звучал почти сочувственно.
- Его Величество теперь принадлежит нам, вайзардам, - Шинджи бесстыже усмехнулся в лицо Айзена, - Открой 
нам путь в мир живых и мы уйдем с миром. Либо Кучики Бьякуя погибнет здесь. Можешь забыть о нем. 
Поигрался и хватит. Наша очередь.
Айзен вопросительно взглянул на Ренджи.
- Я не отдам его тебе, - с вызовом сказал рыжий.
- Какая прелесть, - Гин с вечной улыбкой до ушей появился из-за трона, отвлекая внимание от Айзена.
- Не стоит этого делать, - протянул Шинджи, заметив, как рука владыки легла на рукоять зампакуто, и для 
верности провел лезвием по горлу Бьякуи, оставив красную полоску. Струйка крови побежала по шее, по 
груди, намочила белую рубашку. Ренджи закусил губу, но не сдвинулся с места.
Бьякуя встретился глазами с Айзеном.
- Моим указом, - он сглотнул, и свежий порез отозвался ноющей болью, и меч снова впился в горло, - я 
восстановил Шиба в ранг великого клана. Айзен, если я умру, следующим королем станет их наследник. Не по 
линии Кайена. Но у Кайена есть двоюродный брат - Ишшин. А значит, Куросаки Ичиго станет новым королем.
Ренджи совершенно недостойно лейтенанта Готея раскрыл рот.
- Чего?!
- Вот как, - Айзен задумчиво почесал подбородок, - Гин? Приведи Нелл.
Ичимару шагнул мимо них и исчез за дверьми. Шинджи хмыкнул.
- Ваша Нелл ничего не сделает. Ичиго сейчас у Урахары. И там он и останется, даже если ты перебьешь всех 
его друзей в Уэко. Тебе не выманить его сюда, Айзен. А от его гнева тебя уже ничто не спасет.
- Значит, - Айзен улыбнулся, - Нам всем выгодно, что Кучики Бьякуя будет продолжать жить. Тогда я не 
волен более удерживать его в Лас Ночес. Отпусти его … как тебя зовут?
- Хирако Шинджи, - вайзард недоверчиво ослабил хватку.
В этот миг на пороге тронного зала возникла Унохана Рецу – возникла так, будто она не вторглась на 
вражескую территорию, а зашла в гости будучи на прогулке. Она безмятежно тащила за шкирку бессознательно 
обмякшего белого лиса. Айзен сощурился нехорошо.
- Кучики-тайчо, рада вас видеть живым и невредимым, - Унохана ласково улыбнулась, - Айзен, я случайно 
столкнулась с вашим домашним... любимцем у стен Лас Ночес. Можно мне забрать Кучики-тайчо и лейтенанта? 
Ах да, и вайзарда тоже? Иначе, - она вздохнула, дернула за ухо кицуне и огорченно продолжила, - 
поверьте, мне не хотелось бы…
- Мне бы тоже не хотелось, Унохана-тайчо, - тяжело сказал Айзен. Он вынул из-за пояса знакомый лист. 
Бьякуя впился глазами в собственную подпись, просвечивающую сквозь бумагу. Тот таинственный документ!
- Это указ Его Величества о перемирии между Обществом Душ и Уэко Мундо, - владыка улыбнулся, - Если моим 
подданным будет причинен какой-либо вред со стороны шинигами, то этого шинигами будут судить, как 
преступника. То же, конечно, относится к моим арранкарам.
- Вашим… подданным? – врач отпустила ухо лиса.
- Ах да, в этом же указе, волей Его Величества, мне в управление отдается все Уэко Мундо, - Айзен 
протянул лист, - Зачитать?
Унохана строго взглянула на Бьякую. В первый раз в жизни Бьякуя почувствовал себя нашкодившим ребенком, 
которому от стыда хотелось провалиться сквозь землю. Он чувствовал, как уши начинают звонко краснеть. И 
хорошо что распущенные волосы не позволяли никому этого видеть. Он опустил глаза и состроил самое 
неприступное выражение лица, что мог себе представить. Это было недостойно аристократа и главы рода, но 
хотелось грязно выругаться.
Айзен!... Паскуда!
- Извиняюсь. Я не хотела идти против приказов Его Величества, - речь Уноханы лилась, как спокойный 
ручей, но каждое ее слово было для Бьякуи китайской пыткой – она нарочно издевается над ним?
Лис безвольно упал на пол. Где он потянулся недовольно, зевнул и свернулся в клубочек, закрывшись 
пушистым хвостом, делая вид, что безмятежно спит. И что его вовсе не тащили только что по коридорам Лас 
Ночес, как тяжелую шубу, собирая им пыль и серый песок.
- Кучики-тайчо, Абарай-фукутайчо, Хирако-сан, мы можем идти? – напомнила Унохана.
Рядом с Ренджи возник Улькиорра с Забимару и Сенбондзакурой в руках. И с белым плащом – видимо, 
предлагая прикрыться. Мечи Ренджи, насупившись, взял, а от арранкарского одеяния отказался.
Бьякуя обернулся к владыке. Конечно, можно сказать, что он волен в любой момент отменить свой указ, но 
надо ли это? Пусть Айзен продолжает контролировать Уэко Мундо, если обязуется сохранять нейтралитет в 
отношении Общества.
- Перемирие?
- Скорее, ничья, - Айзен метнул полувосхищенный взгляд на Унохану, - Я буду хранить ваш секрет, Ваше 
Величество. Да и вы… не спешите умирать.
- Конечно, Айзен… - Бьякуя подумал, как ему следует обращаться к новоявленному правителю, - ...Соуске-о. 
Заходите на чашечку чая. Раз мы теперь соседи.
- Непременно загляну, Бьякуя-о.
Шинигами и вайзард под строгим оком Уноханы-тайчо покинули тронный зал. Бьякуя обернулся еще раз, чтобы 
увидеть, как белый лис лениво поднялся с пола, потянулся, мазнул хвостом по полу и
подошел к Айзену, 
отчетливо стуча коготками по мраморным плиткам. Сунул голову под руку и заставил почесать себя за ухом, 
сверкая от удовольствия зелеными глазами.
Бьякуя с трудом сдержал улыбку.
Владыка и его лис.

У стен Лас Ночес их караулила Нериэль в эспадовском обличии.
- Айзен-сама меня звал?
- Да, - ровно ответила Унохана, - Проводи, пожалуйста, друзей Ичиго в мир живых. Он их заждался.
- Хорошо, - коротко ответила арранкар и удалилась вглубь серой пустыни.
- Так, она за нас или за них? – спросил Ренджи в замешательстве.
- Ей нравится Ичиго, - Унохана улыбнулась, - И она благодарна Айзену-сама за то, что ей не нужно делать 
выбор между своим повелителем и другом.
- Странные эти арранкары, - буркнул Ренджи.
- Кучики-тайчо, - врач строго обернулась к нему, - Я уже позаботилась о том, чтобы все узнали, что вы 
живы. Рукия будет безмерна рада видеть вас.
- Спасибо, Унохана-тайчо.
- Есть еще кое-что. За свою помощь вайзарды запросили награду.
- Я обязательно этим займусь, - кивнул Кучики спокойно.
- Урахара тоже.
У Бьякуи непроизвольно дернулась бровь.
- Ясно.
- Ичиго мы пока ничего не объяснили.
- И лучше не надо! - встрял в разговор Ренджи.
- И, конечно, перед тем, как мы вернемся в Общество Душ, я, как хранитель тайны, должна взять со всех 
присутствующих клятву не разглашать секрет короля.
Лейтенант ухмыльнулся, а Шинджи безразлично пожал плечами и сунул руки в карманы.
- И – последнее, - Унохана потупила взор, - Кучики-тайчо, в Сейрейтее многие еще сомневаются, что вы не 
предатель. Надо что-то придумать.
- Шинджи, у тебя есть чистый листок? Спасибо. Ренджи, иди сюда, - Бьякуя положил бумагу на спину 
лейтенанта, который даже не успел высказать возмущение на тему подобной позы, и начертал пару строк. 
Блеснул синим светом королевский иероглиф.
Бьякуя молча протянул Унохане бумагу. Та пробежалась глазами и вздохнула:
- Так вы выполняли личный приказ короля, Кучики-тайчо? Что ж... Надеюсь, Его Величество не будет 
пользоваться своими привилегиями слишком часто.
Бьякуя едва заметно улыбнулся.
- Думаю, он не настолько избалован, Унохана-тайчо. У него были хорошие учителя.
Последнее слово заставило Ренджи вздрогнуть, и он шагнул поближе к Бьякуе, словно хотел спрятать. 
Капитан коснулся пальцами его руки.
Хорошие учителя… А ученики не бывают бывшими – это ему продемонстрировали. Еще есть чему учиться. И тут 
же появилась шальная мысль пригласить монарха-соседа и обсудить, как снизить претензии Урахары и 
вайзардов в отношении наград.
Шинджи исчез в гарганте. Прямо из песка выросли врата в Сейрейтей.
Шинигами уже ждали дома.

Доброе утро... Кучики-тайчо.
- Уже день, Абараи.
- Добрый день, Кучики-тайчо.
- Последний день в отряде, а вы так набрались, - сказали таби.
- Виноват, Кучики-тайчо.
- Будучи лейтенантом, вы были на порядок ответственнее, - заметили таби. - Мне, видимо, не стоило слушать вас и подписывать приказ о повышении.
- Простите, Кучики-тайчо.
- Вы же не заставите меня стыдиться за вас... Рендзи?
- Никак нет, Кучики-тайчо.
- Хм, - сказали таби и исчезли. Секунд через пять они возникли на прежнем месте, скрывшись, на мгновение, за мотнувшимся вбок краем хаори, Рендзи обдало волной прохладного воздуха. Потом перед лицом оказалась глиняная чашка.
- Выпейте. Смотреть на вас противно, - сказали таби, прежде чем исчезнуть окончательно.
За спиной Рендзи что-то грохнулось, потом кто-то застонал, просыпаясь.
- Ку-ууучики-тайчо, - довольно протянул Абараи и даже смог приподняться, чтобы ткнуться в чашку лицом, чуть ли не лакая холодную воду.

Форма лежала на краешке стола. Некоторое время он просто смотрел на аккуратную стопку, потом решительно протянул руку, схватился за хаори и дернул его на себя. Ткань была тяжелой, плотной и пахла так, как будто долго пролежала в шкафу. Двигаясь осторожно, словно делая что-то опасное, Рендзи надел его и заправил внутрь рукава формы. Из старенького - оставшегося, кажется, даже не от Айзена - зеркала на стене на него посмотрел совершенно другой человек. Собственные волосы показались Рендзи слишком яркими и... торчащими во все стороны, выражение лица - недостаточно серьезным, а о татуировках даже думать не хотелось.
- Я - хороший капитан, - сказал Рендзи своему отражению. Отражение молча опустило голову.
- Абараи-кун... ой... то есть, Абараи-тайчо! - сказала Хинамори. Даже за плотной бумагой сёдзи был ясно различим ее маленький, хрупкий силуэт: солнце клонилось к закату и светило Момо в спину.
- Заходи! - крикнул Рендзи. И добавил, когда она раздвинула створки: - Почему так формально?
При этом он старательно делал вид, что его очень волнуют складки на ткани.
Хинамори покраснела.
- Ну, как же... ты же... вы же... теперь капитан.
Когда она подняла взгляд, Рендзи вдруг поймал себя на том, что ему хочется положить руку ей на голову и взъерошить аккуратно уложенные волосы, но он вовремя вспомнил, что так раньше делал Айзен, поэтому просто похлопал ее по плечу, как всегда делал с Рукией, когда ей нужно было его одобрение.
- Да ладно тебе. Столько же лет друг друга знаем! - сказал он, улыбаясь и осторожно сжимая пальцы.
Хинамори неуверенно улыбнулась в ответ, потом ее глаза наполнились слезами и она быстро отвернулась.
- Да, - сказала она, быстро потерев кончик носа. - Да.
- Готова? - спросил Рендзи, недоумевая и решив ее отвлечь.
- Да, - Момо кивнула и он отпустил ее.
Когда они вышли на энгаву и даже успели сделать добрых десять - а, учитывая рост Хинамори, так все пятнадцать - шагов, Абараи вдруг встал как вкопанный.
- Что-то случилось? - удивилась Момо.
- Да я забыл совсем... - начал было Рендзи, но потом посмотрел на свою левую руку, чтобы увидеть белый рукав. Озарение было внезапным, как будто до этого момента он не совсем понимал и принимал факт своего капитанства, скорее барахтаясь в подхватившем его потоке, чем пытаясь плыть в нем.
- Забыл что? - спросила Момо.
Он быстро покачал головой.
- Да нет, ничего. Идем, а то опоздаем.
Момо кивнула.
- Нервничаешь перед церемонией? - поинтересовалась она, перед тем как они ушли в шунпо.
- Нет, - соврал Рендзи и эта ложь далась ему на удивление легко. - Ни капли.

Три дня назад Бьякуя вдруг вызвал его к себе уже почти ночью.
- Рендзи, - сказал он, не обращаясь, а просто констатируя факт и не отрывая взгляда от своей руки, неспешно выводящей буквы на бумаге. - Зайдите и сядьте.
Когда Абараи зашел и сел, как ему приказали, Бьякуя молча протянул ему конверт, не отвлекаясь от своего занятия.
- Кучики-тайчо?
Тут Бьякуя вдруг отложил кисть и, впервые за все то время, что они знали друг друга, посмотрел ему прямо в глаза.
- Главнокомандующий прислал мне письмо, - сказал он и Рендзи почувствовал, как внутри все сводит от ужаса перед сидящим напротив него человеком. - Прочитайте.
Потом он снова взял кисть, смочил кончик в туши и продолжил писать.
"... рассмотрели Ваше предложение о повышении", - разобрал Абараи, прежде чем, пару раз кашлянув в кулак, раскрыть конверт, достать оттуда бумагу и быстро пробежать ее глазами. Почерк у лейтенанта первого отряда был прекрасный и Рендзи вдруг понял, о каком таком "предложении" писал только что его капитан.
- Э, - сказал он.
- Ну? - поинтересовался Бьякуя, уже успев снова отложить кисть. - Согласны?
Рендзи, не зная что ответить, уставился на его руки и Кучики сразу же спрятал ладони в рукавах, словно Рендзи не смотрел, а прикасался.
С самой первой их встречи ему хотелось победить Бьякую и поставить его на место, но он сам не заметил, что привык идти чуть позади, отставая буквально на шаг, а стремление победить трансформировалось во что-то совсем другое.
"Хочу, чтобы он уважал меня", - вдруг понял Рендзи и страх перед Бьякуей испарился, как будто и не было его раньше.
"Даже если твой соперник - аристократ, - сказал тогда Иккаку, - лейтенант ему почти ровня".
А капитан - ровня тем более.
"Рукия... - подумал Рендзи. - Рукия..."
И выпрямил спину, возвращая Кучики конверт.
- Да, - сказал он, не отводя взгляд даже тогда, когда они с Бьякуей соприкоснулись рукавами. - Я согласен.
Бьякуя первым склонил голову и дописал: "И решили его принять".

- Поздравляю, Рендзи-кун, - сказал Укитаке-тайчо, широко улыбаясь.
- Молодец! - сказал Кьёраку и хлопнул его по плечу. На мгновение Рендзи показалось, что из него вышибло дух потоком реяцу, сопровождавшим этот дружеский жест. - И пяти лет лейтенантом не пробыл! Вот какая молодежь пошла, а, Укитаке?
- Согласен.
- Надеюсь, с тобой не будет проблем, - сказала Сойфон, проходя мимо.
- Не слушай эту злую девочку, - шепнул Кьёраку. - У нее вечно эти самые дни и... ай! Нанао-тян! Нанао-тян? Ну, ладно. Молчу-молчу. Только не смотри так. Или нет. Лучше смотри. Ты такая миленькая, когда злишься, Нанао-тян! Дай я тебя обниму! Ай!
- Укитаке-тайчо, - начал Рендзи, пока Кьёраку делал вид, что собирается немедленно изловить своего лейтенанта, чтобы как следует с ней пообниматься.
Да, Абараи-тайчо?
Рендзи удивленно на него воззрился.
- Укитаке-тайчо, зачем вы...
- А зачем ты? - Укитаке улыбался. - Я же говорил, можно просто по имени.
- Простите. Укитаке... сан.
- Уже лучше.
- Укитаке... сан, а вот... вот когда вы стали капитаном...
- О, я уже ничегошеньки не помню, - он махнул рукой, посмеиваясь. - Это было так давно...
- Чертовски давно, - согласился Кьёраку, прежде чем Нанао ударила его в солнечное сплетение.

После перевода в шестой бессонница мучила его чуть ли не неделю. Теперь история повторялась снова: Рендзи не спалось.
Из комнаты открывался совсем другой вид, в ней совсем по-другому пахло и даже старая мебель не создавала ощущения знакомого места. Он походил из угла в угол, в пару глотков одолел принесенный ему чай и, так и не заставив себя переодеться в домашнее, вышел на энгаву. Старые темные доски чуть прогибались, поскрипывали под ногами и это было приятно. Он посмотрел во двор, помахал часовому, завернул за угол и оказался в полосе приглушенного, чуть желтоватого света из рабочей комнаты лейтенанта. Момо, видимо, тоже страдала от перемен. Чуть отступив в тень, он хмыкнул, взялся за створку сёдзи и отодвинул ее. Хинамори сидела за низким столиком и быстро что-то писала; лоб прорезали морщинки: она хмурилась, целиком уйдя в рабочий процесс, но потом почувствовала чужое присутствие. Лоб разгладился и она медленно подняла голову. Потом Момо побелела и поднесла ладонь ко рту, глядя на Рендзи расширившимися от ужаса глазами.
- Айзен... тайчо... - пробормотала она и Абараи поспешил шагнуть в свет, запоздало вспомнив, что они с Айзеном почти одного роста.
- Не спится? - спросил он, сразу же решив не заострять внимание на случившемся: им обоим надо было отвлечься. Хинамори шумно выдохнула.
- Ох, Абараи-кун, ты меня испугал... - сказала она, прикладывая ладонь к груди и отводя взгляд.
- Больше не буду, - он кивнул. - Можно зайти?
- Ну конечно, - Хинамори торопливо закивала, хотела было приподняться, но он остановил ее жестом и чуть задвинул за собой сёдзи, оставляя широкую щель и впуская в комнату свежего ночного воздуха.
- Не спится? - повторил он, садясь напротив. Хаори неприятно натянулось на плечах, напоминая о себе, и ему пришлось повозиться, расправляя его за спиной.
Момо кивнула, все еще не глядя ему в лицо.
Они помолчали.
Так странно... - вдруг сказала Хинамори, - Абараи-кун теперь капитан.
- Завтра меня еще с отрядом знакомить поведешь, - сказал он.
- Да, - ответила Момо, чуть приподняв уголки губ, - придется.
В свете лампы синяки у нее под глазами были еще заметнее.
- А чем это ты в такое время занимаешься? - спросил Рендзи, и Хинамори наконец подняла на него взгляд.
- Хотела разобрать прошения о переводе. Ой, Абараи-кун, даже не представляешь, как много людей за тобой из шестого хотят прийти!
- А? - удивился Рендзи.
- Вот, - сказала Момо, - смотри, какая стопка!
Она показала на бумаги у своего правого локтя.
Учитывая объем необходимых для перевода документов, прошений было как минимум двадцать, и Рендзи даже смутился.
- Э-ээээ, - сказал он, почесав в макушке, но вдруг понял, что это его шанс. - Хинамори-сан, а давай-ка я их сам разберу?
- Абараи-кун? Но это же работа лейтенанта!
- А лейтенант пойдет спать, - сказал Рендзи.
- Но... Абараи-кун!
- Абараи-тайчо, - серьезно поправил Рендзи. - Будешь обсуждать приказы капитана?
- Но я... - растерянно пробормотала Момо, и он рассмеялся.
- Спать, - сказал он. - Спать. И живо. Мне не нужен квелый лейтенант на утреннем построении. Знаешь, как я у себя в шестом всех строил? Так узнаешь.
Хинамори выдохнула, вроде бы даже расслабилась и улыбнулась.
- Ну хорошо, - сказала она, поднимаясь и поправляя полы юкаты. - Я пойду к себе. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - ответил Рендзи, перебираясь на ее место, не вставая из сейдза и используя только кулаки.
Едва раздвинув сёдзи, Момо вдруг обернулась.
- Но ты тоже не засиживайся. Мне не нужен квелый капитан на утреннем построении, - сказала она и вышла, даже не дождавшись ответа.
Рендзи фыркнул и покачал головой, улыбаясь. Потом быстро просмотрел документ, которым занималась Хинамори. В пятом отряде формы для архивов заполняли не совсем так как в шестом, и он невольно задумался: придется ли ему переучиваться или самому переучивать офицеров. Поставив на документ печать и отложив его под стол, он взялся за прошения о переводе.
- Вакамия Рикити, - прочитал он первую строчку верхнего и вздохнул. Потом поставил локоть на стол и уперся в кулак подбородком. Лампа тихо потрескивала, углы комнаты тонули в тени, а хаори немного сбилось на бок: он чувствовал как натягивается ткань.
Рендзи вдруг представил, как будет стоять перед своим новым отрядом, которому предстоит доказать, что он во всех смыслах лучше Айзена. Как, уже вечером, он пригласит к себе офицеров, Иккаку, Юмичику, Ичиго, Киру и Хисаги-семпая, чтобы во второй раз отметить его капитанство. А потом, осмелев, конечно же пойдет к Рукии, чтобы с гордостью заявить: "Я теперь капитан!"
А Рукия, разумеется, скажет: "О, ну конечно. Вы же так старались ради этого, капитан. Вы так много работали, капитан. Вы же такой сильный, капитан. Вы же такой смелый, капитан. У вас же такие смешные брови..."
И между ними, что, может быть, даже к лучшему, снова ничего не изменится.

Тайный дневник Кучики-тайчо
Автор: Торетти
Бета: не бечено
Рейтинг: G
Жанр: стёб, плоский йумор
Краткое содержание: заметки Кучики-тайчо
Дисклеймер: вообще не моё, даже буквы принадлежат алфавиту.
Предупреждение: ООС, юмор идиотский, смеяться после слова «лопата», Бьякую люблю, можете не верить)))
Можно критиковать и предавать автора анафеме, продолжение возможно.

Самая удачная идея — написать на обложке дневника «Свод законов дома Кучики». Теперь его можно бросать где угодно, никто не полезет читать. Одно удовольствие наблюдать за тем, какие лица становятся у людей, когда они натыкаются на мою ледяную физиономию взглядом. Ха! Глубже нужно смотреть!

—

Был на собрании капитанов. Неизвестно по какой причине коса Унохана-тайчо показалась неудачным косплеем бороды Генрюсая-доно. Посмотрел ещё раз, сравнил. Косплей и есть. Чтобы не хихикать, пришлось себя уколоть булавкой.

—

Лейтенант Абарай — невоспитанный тип. Отчётливое желание бросить в него кисточкой, когда он зевает на рабочем месте. Причём так, чтобы кисточка попала в рот.

—

Поймал себя на том, что на ветру моя причёска смотрится омерзительно. Такое ощущение, что на голове сидит холлоу. Ну да, точно — кейсекан вместо маски пустого, и пряди волос от ветра непрерывно шарят по лицу, как ложноножки. Бррр… Или не выходить в ветреную погоду или имидж сменить.

—

Хинамори напилась и изливала своё горе почему-то мне. Мол, теперь Айзен стал таким же ублюдком, как я. Как она сказала? «Рожа ледяная, но Айзен хотя бы улыбается». Ну знаете, ребята, вот я ещё под Айзена не подстраивался.
ЗЫ: попробовал улыбнуться как Айзен — треснуло зеркало. Семь лет неудач.

—

Зря я тогда сказал Айзену «Что б тебе пусто было»… Кто же знал, что он сочтёт это хорошей идеей.

—

Вот как можно серьёзно воспринимать Абарая? Пришёл пьяный, уснул на рабочем месте, храпел, как бабуин, а когда я на него наорал, этот безродный сквозь сон пробормотал: «так точно, Кенпачи-тайчо!» и снова задрых. Таким униженным я себя давно не чувствовал.

—

И всё же я уверен, что Юмичика Аясегава не такой. Ну не такой он! Мы проговорили три часа и всё о приличном — никто не пытался никого соблазнить. Все мы носим маски — я маску ледяного ублюдка, Юмичика — маску самовлюблённого идиота.
Хотя я не прав — Зараки не носит маску. Таких масок просто не делают!!!

—
Интересно, как скоро меня упекут в четвёртый отряд, если я после построения повернусь, оттяну пальцем нижнее веко и покажу офицерам язык? Надоели хуже горькой редьки — у них при моём появлении становятся такие рожи, как будто задницей в снег посадили. В этом смысле я лучше с Абараем посижу: хоть он и скотина, но, по крайней мере, считает меня живым, а не мраморным.

—

Кенпачи меня не любит. Впрочем, я его тоже не люблю. Редкая гармония.

—

Побольше пафоса, побольше пафоса! ААААА, как же меня всё бесит!!!!

—

Пить чай с Абараем — это вроде тренировки на скорость. Я не успел сунуть в рот ни одной печеньки! Но какое у него смешное лицо было, когда он это сообразил!

—

Куросаки плохо влияет на Ренджи. После знакомства с этим рыжим недоразумением Абарай начал игнорировать дорожки и протоптал дурацкую тропинку прямо через клумбу с петуньями. Ему, видите ли, так удобнее. Я сам вчера по это тропинке прошёлся — да, удобнее, но это ещё не повод топтать клумбы! Если так долго обходить половину сада — будьте любезны шунпить по воздуху, я же не запрещаю, кажется?

—

Правили отчёты — я даже не разбираю уже, кто и что напутал, но пришлось долго работать. Вот, уснула, заноза руконгайская, прямо вырубилась. Потянул его, чтобы не портил недописанный документ, так он сгрёб меня за ногу, ткнулся мордой куда-то в пах и задрых. Сейчас лежит головой на моём бедре, а я сижу, как идиот, и ноги затекли. Хоть отчёты править не мешает. Но так мило — спит, руки и ноги подёргиваются, а нижняя губа во сне смешно топырится. Почесал за ухом — мурчит. Дали лейтенанта, мать вашу, ребёнок…

Спустя три часа: ничего себе ребёнок!!!! Слов нет вообще.

—

Проиграл Абараю в камень-ножницы-бумага. Не нравится мне его ухмылочка, особенно вот эти нарочито-невинные глаза и вопрос: «Чем расплачиваться будем, тайчо?»

—

Вспомнил, как уговорил Айзена в своё время вместе ходить на курсы испанского языка. Ну откуда я мог знать, что так получится? Моя дорогая Эспада. Тьфу.

—

И ещё

Обижает прозвище «ледышка». Посмотрите на лицо юного падавана Тоширо или на вечно трагичную физиономию Исиды Урюю! И кто из нас ледышка? Они оба принципиально не улыбаются, и никто им слова не сказал.

—

Я не спал с Гином, это сплетни. И драгоценности ему не дарил. Просто попросил зайти в ювелирную лавку и подержать открытыми глаза, пока я буду выбирать рубины. Должен же я с чем-то сравнивать камни?!

—

Меня не тяготит собственная родословная. Скорее угнетает несколько фактов. Вот взять, для примера, Рангику-сан. Кто-то может мне объяснить, почему у аристократок харизма не дотягивает до её размеров? И после этого мне говорят, что я веду себя скандально!

—

Абарай сказал, что я не понимаю шуток. Конечно, запустить жабу в бассейн, когда я решил поплавать — очень остроумно! Ах, он не знал, что придёт Ичимару. Не оправдание. На фразу «две лягушки» я отреагировал вполне мирно только потому, что у меня нет привычки плавать в бассейне с занпакто наперевес.

—

У Ямамото-доно прекрасное чувство юмора, кстати. Нет, я ни разу не слышал, чтобы он шутил или смеялся, но усмехается в усы так, что сразу понятно — он что-то знает…

ЗЫ: неужели и правда знает?! Нужно поставить Абарая на место.
ЗЗЫ: как оказалось, Абарая на место можно только положить. Парадокс в том, что в этом месте обычно сплю я. Обидно.

—

У Рукии всегда такие глаза, как будто она или вот-вот заплачет, или признается, что это именно она унесла все конфеты из буфета. Хотя я точно знаю, что конфеты попятила Ячиру.

—

Абарай, как ты мог… Этот шарф стоит столько, что твоей зарплаты за всю жизнь не хватит, чтобы такой купить. Ну не предназначен ТАКОЙ шарф для связывания! Но, должен признать, с Ренджи жить стало веселее. Хотя я теперь ни за что не сяду спиной к открытому окну.

—

Плохо спал. Снился Тоусен — он был окружён арранкарами и говорил: «Поднимите мне веки». Почему-то этого я во сне боялся. Проснулся уязвлённым и морально седым.

—

Кто-то пустил сплетню, что я сплю со своим лейтенантом. Ага, с ним заснёшь, как же.

—

Убедился в том, что воздух Уэко вреден для здоровья. Айзен прислал записку — боюсь даже разворачивать и читать. Потрогал её палочкой — шуршит. Пусть полежит пока на столе.

—

Отвлекли, причём настолько, что автоматом прочитал записку Айзена и чуть не проставил на ней входящий номер, как на официальной корреспонденции. Воздух Уэко ест мозг, факт. Иначе чем объяснить то, что Соске потянуло на романтику. А главное — как ему отвечать? И не ответить нельзя, скажут, что струсил.

Нежной сакуры лепестки
Разрешишь мне увидеть вновь?

Назвать лепестки Сэнбонзакуры нежными можно только наркотическом бреду. Взял его бездарность и дописал:

Последний взгляд перед смертью
Лучше бросить на сакуры цвет.

Отправил. Пусть думает, подонок, кому и что пишет.

Спустя два часа: кажется, я вызвал Айзена на дуэль? О_О

—

И вот третья часть. Кажется, попустило)))

Кажется, Шухей — тайный провокатор. Я о его татуировке. Или это я такой испорченный, но почему 69??? Если ни на что не намекал — написал бы 45.

—

Куросаки плохо влияет на Рукию. Девочка принесла с грунта понятие «гопник», я попросил объяснить, что это значит. Она не нашла ничего лучше, чем привести в пример Мадараме. Похоже, что гопник — это не так уж и плохо.

—

Куросаки плохо влияет на меня!!! Он на всех влияет плохо! Ещё немного, и я начну отпрашиваться с собрания капитанов по рецепту Куросаки — «А можно мне в туалет?»
Это до добра не доведёт.

—

Лингвистические изыскания могут быть такими забавными. Приветствие, которое любят в одиннадцатом отряде, звучит так: «Йо!». Я знаю, что без Йоруичи тут не обошлось. Куросаки с ней общается, и тоже говорит «Йо!» — если по логике, то и я должен? Какой кошмар…

ЗЫ: знаю, что это невозможно, но Куросаки плохо влияет на Шихоуин. Хотя тут вопрос, кто на кого влияет хуже.

—

Временно исполняющий обязанности шинигами, Куросаки Ичиго. Звучит издевательством — он ничем больше не занимается, только шинигамит до потери пульса. Если посчитать часы, то я тоже временный и.о. капитана шестого отряда.

—

Мой мир разрушен — я увидел Маюри без грима. Не понимаю, честное слово. Зачем так себя уродовать? А ведь он ничего, когда отмоешь.

—

Обзывать Ичимару «лисомордым», когда рядом прогуливается Комамура-тайчо — неслыханное хамство. Причём обидно обоим.

—

Кенпачи по секрету проорал мне на половину Сейретея, что часть шинигами за глаза называет меня «Бяка». Поскольку голос у Зараки громкий, что-то подсказывает, что контингент нахалов увеличился втрое.

—

Я правильно сделал, что взял Абарая лейтенантом. Он улыбается за троих, так что мне можно даже не париться. Если ещё я начну улыбаться, то на шестом отряде можно ставить крест — и в полном составе в цирк-шапито.

—

Иногда мне не хватает поганца Ичимару. Как он там, в Уэко Мундо? От него было больше пользы тут — по крайней мере, не расслаблялись. А сейчас даже скучно: если что-то случится, то примчится Куросаки и начнёт всё страстно расхлёбывать. Да, он вчера таки заявился. Сидит, делает вид, что болтает с Рукией, а у самого рожа хитрая-хитрая… Пойду приведу отряд в боевую готовность — этот рыжий просто так не приходит.

—

Меня обокрали. Какой-то урод выломал сёдзи в моей комнате, и унёс. Теперь не комната, а вокзал. Куросаки учит Рукию запускать воздушного змея. Интересно, почему этот змей так похож на сёдзи? О_О

—

Приходила Мацумото-фукутайчо, просила политического убежища. За ней гоняется сумасшедший портной-квинси и просит допустить его к телу. Говорит, что хочет сшить ей что-то эротичное. Глупый юноша… С такими данными, как у Рангику, эротично будет смотреться даже мешок из-под риса.

—

Жизнь не справедлива. С другой стороны, в большой семье ушами не хлопают. В Руконгае обнаружилось гнездо каких-то хищных холлоу, мы там были спустя пару минут после приказа. Приходим — а там одиннадцатый отряд жарит шашлыки и ни одного холлоу. И — конечно, Куросаки с ними.

—

Иноуэ — милая девушка. Она вызывает у меня приступы умиления и ностальгии. Эдакая помесь Хисаны и Рангику.

—

Под утро приходил какой-то призрак плачущего гепарда-альбиноса. Выглядит, как арранкар — тощий, в белом, глаза зелёные, под глазами кавайные полосочки, как на морде гепарда. Долго таращился на меня из сада, пока не выскочила гостящая у Рукии Иноуэ и не утащила его куда-то в дальний угол сада. Подумываю оставаться ночевать в кабинете на работе — всё равно дома толпы народу.

—

Ренджи, ещё раз застану, читающим мой дневник — покрошу в стружку!

/криво, карандашом, почерком Абарая/
Я никому не расскажу, Бьякуя. Я это… в общем ты понял.

И в качестве бонуса два эксклюзивных анекдота собственного изготовления (приснились):

Тренируется Рукия вызывать банкай, Бьякуя наблюдает.
— Второй танец, Бьякурен!
— Рукия!!! Ты снова лазила в интернете, и я даже знаю на каких страницах!
— Прости, брат... Второй танец, Хакурен! Кстати, а откуда ты знаешь, на каких страницах я лазила?
Бяка медленно краснеет.
— Они у меня в "Избранном".

— Вы слышали, Кира Изуру снова занялся лечебной практикой.
— Ну, это неудивительно, он же был в четвёртом отряде. А что же он лечит?
— Импотенцию. Делает суровое лицо, наклоняется к паху пациента и говорит: "Подними голову, Вабиске".

Это вместо того, чтобы работать, пишется всякая Бяка...

Кон сошёл с ума. И не мудрено — увидеть, как голые Рангику и Халибел пьют на брудершафт в бане… Иноуэ там тоже была. В общем, Кон сам виноват — он за тем туда и залез, но ведь он думал, что придёт мыться только Иноуэ, а она пришла не одна. Отловили плюшевого Кона возле Уноханы-тайчо, он как раз собирался проверить капитана четвёртого отряда на соответствие увиденным стандартам. В общем, пусть радуется, что остановили.

—

Пока возились с восставшими занпакто я чуть язык не сломал, выговаривая имя Мурамасы. В общем, я просто счёл, что зря этот клон Крюгера носит имя великого мастера из мира живых. Меч от Мурамаса для самурая — это всё равно, что для Заэля трусы от Кельвина Кляйна. Так что Мурамасу я назвал Масиком. Масик обиделся. Что за обидчивый народ, эти занпакто: в морду плюнешь — драться лезут.

—

Иноуэ (милая девочка) вызвалась приготовить ужин. Испекла нам суп и сварила каких-то страшных кнедликов. Так что я пошёл к Рангику — пить сакэ.
ЗЫ: с удивлением обнаружил, что Рангику ушла в гости ко мне. Но это ничего — зато все остальные тут: Рукия, Абарай и бледный Куросаки. Видимо, Орихиме заставила его пробовать десерт на соль и перец.

—

Замирились с арранкарами. Сунули Вандервайса в четвёртый отряд, он ушёл чистить канализацию и не вернулся. Я вот сейчас задумчиво смотрю на Джиругу и размышляю — может и его стоит туда послать?

—

Мой мир снова разлетелся на куски. С грохотом! Я и сейчас слышу, как грохочет — мне дали третьим офицером Гриммджоу. Я ничего не имею против, что вы, что вы… Просто Кенпачи ходит ко мне, как на работу, а Ячиро ноет «Отдай Кису, ну отдай Кису». Я бы отдал. Но мне эстетство не позволяет. Вот я ещё к себе Заэля выпишу, и будет у меня свой типа Юмичика и свой типа Мадараме. Ой, вот только брить Кису… тьфу, Гриммджоу наголо… ладно, выучит лаки-денс, и тоже нормально будет.

ЗЫ: только Абарая на плече постоянно таскать я не буду.

—

Откуда в бывшей Эспаде столько бабья??? Айзен что, гетеросексуал?

—

Оказывается, Эспаду обшивал тот самый юноша-квинси. Я даже не удивлён — посмотрите на ту афро-мандаринку, что строила мне глазки.

—

Дошёл смысл фразы «моя дорогая Эспада». Это же сколько денег грохнул Айзен…

—

Забегала в гости Халибел. Сказала, что у меня жарко, расстегнула свою кофточку. Чтобы ей стало попрохладнее, я нарисовал ей священную гору Фудзи. Две штуки. Ассоциативно так…

—